Мобильная версия(1)Неделя 6. Тема: Ложное сознание
День 1.
1. Какое определение я могу дать «ложному сознанию гей-сообщества»?
«Ложное сознание» существует на двух уровнях: индивидуальном и коллективном, и имеет множество других имён: усвоенная гомофобия, отрицание, ошибки восприятия, ложная личность, иллюзии. Все эти разные понятия обращают внимание на разные аспекты этого механизма. Суть же механизма в том, что гомосексуальные люди каждый в отдельности и гомосексуальное сообщество как таковое воспринимает своё положение через призму гетеросексизма и гомофобии, которые они усвоили в процессе социализации и инкультурации. Линзы гетеросексизма и гомофобии затемняют, отчуждают от гомосексуалов их собственные интересы как сообщества для того, чтобы сделать невидимыми, незаметными противоречия между их интересами и интересами системы гетеросексуального угнетения. Зачастую ложное сознание проявляется в отрицании самими гомосексуалами своего угнетённого положения. Отрицание – это адаптивный механизм как индивидуальной, так и коллективной психики, который помогает индивиду и коллективу справиться со сложной, полной насилия и угнетения ситуацией с минимальным ущербом для психики.
В силу устройства гендерной системы и гендерного порядка общества гомосексуальный человек оказывается ещё до рождения вовлечён в воспроизводство гетеросексистской социокультурной матрицы. Ещё до рождения человека его родители начинают конструировать свои мечты и представления об этом человеке и его будущем, в соответствии со своими представлениями, которые также были созданы внутри гетеросексистской культурной матрицы. После рождения вся мощь институтов социализации и инкультурации обрушивается на сознание и бессознательное ребёнка для того, чтобы его дисциплинировать и вписать в соответствующую сексуально-гендерную систему с заранее заданными ролями и предписаниями.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что с самых ранних лет гомосексуальный ребёнок отчуждён сам от себя, от своих чувств и потребностей. Формирование его субъектности сталкивается дополнительными сложностями, с которыми не сталкивается гетеросексуальный ребёнок.
Чем сильнее влияние гетеросексизма и гомофобии, тем активнее происходит отчуждение гомосексуального ребёнка от самого себя, тем активнее происходит формирование адаптивной ложной личности – носительнице ложного сознания, которая ориентирована на ценности и нормы гетеросексуального мира.
Ещё раз важно подчеркнуть, что отрицание, усвоенная гомофобия, ложное сознание помогают гомосексуальному индивиду выжить в условиях гетеросексизма и гомофобии, поскольку позволяют ему маскироваться и имитировать гетеросексуала.
Тем не менее, со временем может происходить развитие внутреннего конфликта, когда человеку всё больше и больше будет казаться, что он проживает не свою жизнь. И чем сильнее у него были подавлены гомосексуальные желания, тем сложнее ему будет определить действительную причину этого внутреннего конфликта.
Ложное сознание
-
Anonymous
- Потенциальный секс-объект
(2)На уровне сообществ ложное сознание проявляется в...
(2)
На уровне сообществ ложное сознание проявляется в вере гомосексуальных людей своего «заслуженного места у параши», то есть вере в «естественное, природное» происхождение существующей сексуально-гендерной иерархии, в которой гомосексуалы по умолчанию вынесены за пределы «нормального общества». Ложное сознание будет считать, что все проблемы гомосексуального сообщества от гей-активистов, которые «раскачивают лодку». Ложное сознание не в состоянии увидеть разницу между правом на прайваси – частную жизнь и вынужденную жизнь в чулане и будет защищать своё «право» оставаться в чулане. Ложное сознание вынуждает гомосексуальное сообщество постоянно оглядываться на интересы гетеросексуалов. Ложное сознание заставляет гей-активистов постоянно находить всё новые и новые и повторять старые аргументы о «нормальности» гомосексуальности, для того. чтобы быть принятыми гетеросексуальным «нормальны обществом». Ложное сознание – это чувствовать и искать гомофобию и дискриминацию там, где их нет, поскольку собственное бытие ощущается возможным исключительно как придаток к существованию гетеросексуального мира.
Ложное сознание – это существование в качестве «класса-в-себе», когда гомосексуальное сообщество не осознаёт своих собственных интересов и не имеет воли для отстаивания своих потребностей, то есть становлением «классом-для-себя». На индивидуальном же уровне, ложное сознание – это отсутствие у индивида субъектности в проживании собственной жизни как гомосексуального человека с развитым чувством собственного достоинства.
2.Что для меня как для гея означает быть носителем ложного сознания?
В настоящий момент, понимание факта тотальности гетеросексистской социокультурной матрицы делает для меня обязательным наличие критической позиции и постоянное использование критической оптики. От усвоенной гомофобии и гетеросексизма невозможно полностью освободиться – мы ими дышим. Поэтому необходимы постоянные практики детоксикации от ложного сознания, то есть постоянно подвергать критическому сомнению всё, что меня касается как гомосексуального человека и всё, что касается гей-сообщества. Рефлексия и инструменты критического анализа помогают снизить вред, наносимый мне ложным сознанием и гетеросексистской социокультурной матрицей.
3. Какой опыт проживания ложного сознания относительно самого себя, у меня есть как у гея?
Мой личный опыт опосредован моим христианским бэкграундом. Я уже много ранее писал о том, как взросление в контексте христианства, которое осуждало гомосексуальность негативно на мне сказалось. Сейчас могу добавить, что эта травма оказалась на много глубже, чем я предполагал и с какими-то её последствиями я до сих работаю на психотерапии.
Наверное, самым ярким примером ложного сознания относительно себя самого, я могу назвать убеждение, которое у меня сформировалось лет в 16-18-ть. Я тогда записал у себя в дневнике, что для того, чтобы люди «простили» мне мою гомосексуальность, мне нужно «кем-то стать», тогда люди смогут «закрыть глаза на мой недостаток». И в этом убеждении содержится и ориентация на внешний локус контроля – гетеросексуального Другого, и придание себе ценности только за какие-то свои «достижения», и признание собственной «ущербности».
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Наверное, в данный момент, уже ничего. Много чувств по этому поводу было раньше. От тоски и безнадёжности, до гнева и ярости. Сейчас есть принятие того, что «это вот так» - окей. Я просто учитываю это. И продолжаю прорабатывать на психотерапии.
На уровне сообществ ложное сознание проявляется в вере гомосексуальных людей своего «заслуженного места у параши», то есть вере в «естественное, природное» происхождение существующей сексуально-гендерной иерархии, в которой гомосексуалы по умолчанию вынесены за пределы «нормального общества». Ложное сознание будет считать, что все проблемы гомосексуального сообщества от гей-активистов, которые «раскачивают лодку». Ложное сознание не в состоянии увидеть разницу между правом на прайваси – частную жизнь и вынужденную жизнь в чулане и будет защищать своё «право» оставаться в чулане. Ложное сознание вынуждает гомосексуальное сообщество постоянно оглядываться на интересы гетеросексуалов. Ложное сознание заставляет гей-активистов постоянно находить всё новые и новые и повторять старые аргументы о «нормальности» гомосексуальности, для того. чтобы быть принятыми гетеросексуальным «нормальны обществом». Ложное сознание – это чувствовать и искать гомофобию и дискриминацию там, где их нет, поскольку собственное бытие ощущается возможным исключительно как придаток к существованию гетеросексуального мира.
Ложное сознание – это существование в качестве «класса-в-себе», когда гомосексуальное сообщество не осознаёт своих собственных интересов и не имеет воли для отстаивания своих потребностей, то есть становлением «классом-для-себя». На индивидуальном же уровне, ложное сознание – это отсутствие у индивида субъектности в проживании собственной жизни как гомосексуального человека с развитым чувством собственного достоинства.
2.Что для меня как для гея означает быть носителем ложного сознания?
В настоящий момент, понимание факта тотальности гетеросексистской социокультурной матрицы делает для меня обязательным наличие критической позиции и постоянное использование критической оптики. От усвоенной гомофобии и гетеросексизма невозможно полностью освободиться – мы ими дышим. Поэтому необходимы постоянные практики детоксикации от ложного сознания, то есть постоянно подвергать критическому сомнению всё, что меня касается как гомосексуального человека и всё, что касается гей-сообщества. Рефлексия и инструменты критического анализа помогают снизить вред, наносимый мне ложным сознанием и гетеросексистской социокультурной матрицей.
3. Какой опыт проживания ложного сознания относительно самого себя, у меня есть как у гея?
Мой личный опыт опосредован моим христианским бэкграундом. Я уже много ранее писал о том, как взросление в контексте христианства, которое осуждало гомосексуальность негативно на мне сказалось. Сейчас могу добавить, что эта травма оказалась на много глубже, чем я предполагал и с какими-то её последствиями я до сих работаю на психотерапии.
Наверное, самым ярким примером ложного сознания относительно себя самого, я могу назвать убеждение, которое у меня сформировалось лет в 16-18-ть. Я тогда записал у себя в дневнике, что для того, чтобы люди «простили» мне мою гомосексуальность, мне нужно «кем-то стать», тогда люди смогут «закрыть глаза на мой недостаток». И в этом убеждении содержится и ориентация на внешний локус контроля – гетеросексуального Другого, и придание себе ценности только за какие-то свои «достижения», и признание собственной «ущербности».
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Наверное, в данный момент, уже ничего. Много чувств по этому поводу было раньше. От тоски и безнадёжности, до гнева и ярости. Сейчас есть принятие того, что «это вот так» - окей. Я просто учитываю это. И продолжаю прорабатывать на психотерапии.
-
Гость
- Потенциальный секс-объект
(1)Неделя 6. Тема: Ложное сознаниеДень 2.1. Какой...
(1)Неделя 6. Тема: Ложное сознание
День 2.
1. Какой опыт проживания ложного сознания относительно моих представлений о месте в мире гей-сообщества, у меня есть как у гея?
Гетеросексистский мир стремится навязать представление что «никакого гей-сообщества не существует», а если его нет, то невозможно защищать и продвигать его интересы. Действительно, гей-сообщество не возникает из ничего и само по себе: как и все, абсолютно все, другие сообщества оно является продуктом сознательной деятельности тех, кто его производит, кто в своей практике совершает переход от гомосексуалов как «класса-в-себе» к гомосексуалам как «класса-для-себя».
Будучи в 1990-х правоверным христианским подростком, я воспринял идею о «голубой угрозе церкви и миру». Когда-то тот дискурс, который сейчас в России является господствующим властным дискурсом, был весьма маргинальным и существовал исключительно внутри христианской тусовочки.
Если это были православные, то они переводили антиэкуменические тексты греческих раскольников, русских РПЦЗ-шников, болгарских и сербских фундаменталистов, которые критиковали участие православных церквей во Всемирном совете церквей и прочих экуменических проектах, в том числе потому, что там были церкви в которых велись дискуссии о положении гомосексуалов в церкви и некоторые церкви уже начинали менять свою позицию на принимающую. Для фундаменталистов это всё были признаки «последних времён», «мерзости запустения», «сатанизма» и прочих апокалиптических кликушеств. Победы западных гей-активистов также вызывали истерику в христианских СМИ: риторически это было примерно то, что сейчас транслируют Мамонтов, Киселёв, Соловьёв и пр.
Если это были протестанты, то это также были переводные книжки про «ужас-ужас» «агрессии геев на современное общество» - «Моральное большинство» в США было весьма популярно начиная с 1970-х и культурные войны были уже в самом разгаре. Также это были переводные тексты о «гомосексуализации мужчин», то есть о кризисе традиционной гетеросексуальной патриархатной маскулинности и о том, как противостоять этому на личном и общественном уровне.
Всё это очень хорошо тогда ложилось на моё сознание подростка, взращивая во мне огромную чащу усвоенной гомофобии и ложного сознания о гей-сообществе.
День 2.
1. Какой опыт проживания ложного сознания относительно моих представлений о месте в мире гей-сообщества, у меня есть как у гея?
Гетеросексистский мир стремится навязать представление что «никакого гей-сообщества не существует», а если его нет, то невозможно защищать и продвигать его интересы. Действительно, гей-сообщество не возникает из ничего и само по себе: как и все, абсолютно все, другие сообщества оно является продуктом сознательной деятельности тех, кто его производит, кто в своей практике совершает переход от гомосексуалов как «класса-в-себе» к гомосексуалам как «класса-для-себя».
Будучи в 1990-х правоверным христианским подростком, я воспринял идею о «голубой угрозе церкви и миру». Когда-то тот дискурс, который сейчас в России является господствующим властным дискурсом, был весьма маргинальным и существовал исключительно внутри христианской тусовочки.
Если это были православные, то они переводили антиэкуменические тексты греческих раскольников, русских РПЦЗ-шников, болгарских и сербских фундаменталистов, которые критиковали участие православных церквей во Всемирном совете церквей и прочих экуменических проектах, в том числе потому, что там были церкви в которых велись дискуссии о положении гомосексуалов в церкви и некоторые церкви уже начинали менять свою позицию на принимающую. Для фундаменталистов это всё были признаки «последних времён», «мерзости запустения», «сатанизма» и прочих апокалиптических кликушеств. Победы западных гей-активистов также вызывали истерику в христианских СМИ: риторически это было примерно то, что сейчас транслируют Мамонтов, Киселёв, Соловьёв и пр.
Если это были протестанты, то это также были переводные книжки про «ужас-ужас» «агрессии геев на современное общество» - «Моральное большинство» в США было весьма популярно начиная с 1970-х и культурные войны были уже в самом разгаре. Также это были переводные тексты о «гомосексуализации мужчин», то есть о кризисе традиционной гетеросексуальной патриархатной маскулинности и о том, как противостоять этому на личном и общественном уровне.
Всё это очень хорошо тогда ложилось на моё сознание подростка, взращивая во мне огромную чащу усвоенной гомофобии и ложного сознания о гей-сообществе.
-
Гость
- Потенциальный секс-объект
(2)2. Когда и благодаря чему мне удалось освободиться...
(2)2. Когда и благодаря чему мне удалось освободиться от ложного сознания в данной сфере?
Существовавшее тогда российское гей-сообщество не могло мне помочь ни проработать усвоенную гомофобию в контексте моей религиозности, ни вызывало у меня желание становиться его частью.
Как сейчас помню, как слышал, когда мне было лет 13-ть (год 93-й), по радио «Маяк» какие-то новостные сюжеты о том, что российские гей-активисты, во главе с Романом Калининым борются за легализацию марихуаны и педофилии. Нет, это не было плохой работой журналистов: риторика активистов того периода была весьма радикальной – им нужно было привлечь к себе внимание. Но лично мне было невозможно вообразить, чтобы я, «правильный христианский подросток», имел что-то общее с этими людьми. Позже первая волна гей-активизма, году к 96-му, иссякла и осталась только клубная гей-культура, которая меня, как всё ещё христианского подростка, не привлекала.
В 1998 г. была опубликована книга И.С. Кона «Лунный свет на заре», которая меня побудила начать сомневаться в каких-то идеологемах относительно гомосексуальности, которые я усвоил из христианства. В 1999 г. у меня появился интернет, и я смог читать сайты американских ЛГБТ-христиан и увидел, что они не имеют рогов и копыт, а их позиция вполне обоснованная. Читая гей.ру, я видел, что гомосексуальность – это больше и шире, чем я мог себе вообразить и чем, то, что мне говорила антигомосексуальная христианская литература.
В 2000-м году, после того как РПЦ МП приняла «Основы социальной концепции», в которых были однозначные антигомосексуальные положения, я принял решение уйти из церкви. Это был важный шаг по принятия мною своей гомосексуальности. В 2001 г. я поступил в университет на культурологию, случайно услышанное на «Пушкинской,10» словосочетание «гендерные исследования» открыло мне новый дивный мир, равно как и публиковавшаяся немногочисленная переводная гомосексуальная художественная проза.
Однако моё сознание всё ещё оставалось ориентировано на гетеросексуальный мир: для меня всё ещё было важно принятия меня со стороны мамы и, в принципе, жизни в обществе, что осложнялось опытом отвержения со стороны моих бывших христианских друзей, которые практически полностью прекратили общаться со мной после того, как я сказал, что не считаю гомосексуальную ориентацию как таковую грехом. Поэтому мне было важно доказать им, что христианином и гомосексуалом быть можно, поскольку я видел тому прекрасные примеры в западном христианстве.
Обретение субъектности – процесс длительный и нелинейный. И в моём обретении субъектности как гей-активиста, безусловно, были противоречия, поскольку знакомство с разными, порой взаимоисключающими, теориями и практиками гей-активизма и феминизма ставили передо мной, казалось, неразрешимые вопросы.
Тем не менее, довольно быстро мне стало понятно, что первоочередная задача моего активизма – «консолидация сообщества», а, фактически создание пространств, альтернативных клубным, где общение происходило бы не в ночное время и люди могли бы принимать участие в дискуссиях, обсуждения, кинопросмотрах. В общем, то, что называется «строительство сообщества».
Работа в ЛГБТ-организациях, которые вовлечены в дискурс мейнстримного ЛГБТ-движения не позволяла мне увидеть, в частности фундаментальное различие между подходами, направленными на вписывание гомосексуалов в существующую социальную, культурную, политическую, экономическую структуры гетеросексуального мира (т.е. ассимиляцию гомосексуалов в гетеросексуальном обществе), с одной стороны, и на глубинную трансформацию самих существующих структур гетеросексуального мира, поскольку исторически они создавались гетеросексуалами для гетеросексуалов и в них по умолчанию заложено угнетённое положение гомосексуалов (т.е. либерационизм), с другой стороны.
Со временем эти противоречия для меня становились всё более и более очевидными. Но ответы на эти противоречия не так легко оказалось найти, как это казалось когда-то.
Существовавшее тогда российское гей-сообщество не могло мне помочь ни проработать усвоенную гомофобию в контексте моей религиозности, ни вызывало у меня желание становиться его частью.
Как сейчас помню, как слышал, когда мне было лет 13-ть (год 93-й), по радио «Маяк» какие-то новостные сюжеты о том, что российские гей-активисты, во главе с Романом Калининым борются за легализацию марихуаны и педофилии. Нет, это не было плохой работой журналистов: риторика активистов того периода была весьма радикальной – им нужно было привлечь к себе внимание. Но лично мне было невозможно вообразить, чтобы я, «правильный христианский подросток», имел что-то общее с этими людьми. Позже первая волна гей-активизма, году к 96-му, иссякла и осталась только клубная гей-культура, которая меня, как всё ещё христианского подростка, не привлекала.
В 1998 г. была опубликована книга И.С. Кона «Лунный свет на заре», которая меня побудила начать сомневаться в каких-то идеологемах относительно гомосексуальности, которые я усвоил из христианства. В 1999 г. у меня появился интернет, и я смог читать сайты американских ЛГБТ-христиан и увидел, что они не имеют рогов и копыт, а их позиция вполне обоснованная. Читая гей.ру, я видел, что гомосексуальность – это больше и шире, чем я мог себе вообразить и чем, то, что мне говорила антигомосексуальная христианская литература.
В 2000-м году, после того как РПЦ МП приняла «Основы социальной концепции», в которых были однозначные антигомосексуальные положения, я принял решение уйти из церкви. Это был важный шаг по принятия мною своей гомосексуальности. В 2001 г. я поступил в университет на культурологию, случайно услышанное на «Пушкинской,10» словосочетание «гендерные исследования» открыло мне новый дивный мир, равно как и публиковавшаяся немногочисленная переводная гомосексуальная художественная проза.
Однако моё сознание всё ещё оставалось ориентировано на гетеросексуальный мир: для меня всё ещё было важно принятия меня со стороны мамы и, в принципе, жизни в обществе, что осложнялось опытом отвержения со стороны моих бывших христианских друзей, которые практически полностью прекратили общаться со мной после того, как я сказал, что не считаю гомосексуальную ориентацию как таковую грехом. Поэтому мне было важно доказать им, что христианином и гомосексуалом быть можно, поскольку я видел тому прекрасные примеры в западном христианстве.
Обретение субъектности – процесс длительный и нелинейный. И в моём обретении субъектности как гей-активиста, безусловно, были противоречия, поскольку знакомство с разными, порой взаимоисключающими, теориями и практиками гей-активизма и феминизма ставили передо мной, казалось, неразрешимые вопросы.
Тем не менее, довольно быстро мне стало понятно, что первоочередная задача моего активизма – «консолидация сообщества», а, фактически создание пространств, альтернативных клубным, где общение происходило бы не в ночное время и люди могли бы принимать участие в дискуссиях, обсуждения, кинопросмотрах. В общем, то, что называется «строительство сообщества».
Работа в ЛГБТ-организациях, которые вовлечены в дискурс мейнстримного ЛГБТ-движения не позволяла мне увидеть, в частности фундаментальное различие между подходами, направленными на вписывание гомосексуалов в существующую социальную, культурную, политическую, экономическую структуры гетеросексуального мира (т.е. ассимиляцию гомосексуалов в гетеросексуальном обществе), с одной стороны, и на глубинную трансформацию самих существующих структур гетеросексуального мира, поскольку исторически они создавались гетеросексуалами для гетеросексуалов и в них по умолчанию заложено угнетённое положение гомосексуалов (т.е. либерационизм), с другой стороны.
Со временем эти противоречия для меня становились всё более и более очевидными. Но ответы на эти противоречия не так легко оказалось найти, как это казалось когда-то.
-
Гость
- Потенциальный секс-объект
(3)3. Какие мои представления сейчас?Я не могу сказать,...
(3)3. Какие мои представления сейчас?
Я не могу сказать, что полностью избавился от ложного сознания или усвоенной гомофобии. Как я писал выше, на мой взгляд это невозможно в существующем психо-социо-культурном контексте. У меня, к счастью, нет ответов на многие вопросы. Я продолжаю размышлять и мои представления продолжают меняться.
Свою позицию я называю «критический гей-активизм». Критический он как по отношению к господствующей гетеросексистской системе и к её производной гомонормативности, так и к тем теориям и практикам, которые призваны их подрывать.
В 2015 г. я написал текст «Аксиоматика моего гей-активизма», в котором есть раздел «Гей-сообщество». В нём я разделяю «гомосексуальное сообщество» и «гей-сообщество». Гомосексуальное сообщество – это значительная часть гомосексуалов, кто не осознаёт своего единства, интересов и потребностей (кроме сексуальных), то есть ещё существует в состоянии «класса-в-себе», транслирует в большей степени усвоенную из общество гомофобию и гетеросексизм и воспринимает самих себя и других гомосексуалов через эту призму. Гей-сообщество – это та часть гомосексуального сообщества, которая осознала общность своих интересов, выходящих за рамки удовлетворения сексуальных потребностей, а также осознала отличие своих интересов от других сексуально-гендерных групп, а также угнетение со стороны доминирующей гетеросексистской системы. То есть, фактически, это иной тип самосознания, который очень часто (но не всегда) может приводить людей к гей-активизму.
Освобождающееся от ложного сознания гей-сообщество отказывается от подражания гетеросексистской культуре, политике и этике. Этика гей-сообщества – этика ответственности друг за друга, заботы друг о друге и достижения лучшего мира, в котором гомосексуальность не будет угнетаема. Данный принцип не всегда работает на практике, поскольку люди всегда остаются людьми, а этические принципы – ориентирами.
Гей-сообщество не должно доказывать своё право на существование гетеросексуальному миру. Но в силу реально существующей гомофобной угрозы, гей-сообщество не должно позволять разрушить себя, свою солидарность, свою коллективную идентичность. Принятие разнообразия гей-сообщества – естественная тактика, помогающая усиливать коллективную идентичность. Гей-сообщество - люди с историей, и мы, как сообщество, ответственны за сохранение своей истории. Сообщество, не помнящее своей истории, обречено.
Гей-сообщество – это нация, не знающая границ, находящаяся в эссенциалистком рассеянии. Осознавая общность своих интересов, объединяясь для борьбы с угнетением, мы становимся народом, нацией, подрывающей гетеросексистскую/гомофобную социальную, культурную и политическую систему – гетеросексистскую матрицу.
Однако цель существования гей-сообщества не в подрыве гетеросексистской матрицы, а в усилении собственного сообщества, обретении собственной субъектности и проживании собственных жизней. Борьба с гетеросексистским угнетением – это средство на пути к достижению полного раскрытия собственной самоценной гомосексуальной экзистенции без оглядки на гетеросексистский мир.
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Спокойствие и радость: я вижу какой путь я прошёл и понимаю, что он ещё незакончен. Кто-бы что ни говорил, гей-сообщество существует, приобретает разные формы. Я горд быть частью этого сообщества, которое ещё 100 лет назад в глобальном масштабе не существовало. Я чувствую свою ответственность за усиление сообщества. И это чувство не про борьбу и не про изменение других, а про принятие и ответственности за свою собственную жизнь как части гей-сообщества.
Я не могу сказать, что полностью избавился от ложного сознания или усвоенной гомофобии. Как я писал выше, на мой взгляд это невозможно в существующем психо-социо-культурном контексте. У меня, к счастью, нет ответов на многие вопросы. Я продолжаю размышлять и мои представления продолжают меняться.
Свою позицию я называю «критический гей-активизм». Критический он как по отношению к господствующей гетеросексистской системе и к её производной гомонормативности, так и к тем теориям и практикам, которые призваны их подрывать.
В 2015 г. я написал текст «Аксиоматика моего гей-активизма», в котором есть раздел «Гей-сообщество». В нём я разделяю «гомосексуальное сообщество» и «гей-сообщество». Гомосексуальное сообщество – это значительная часть гомосексуалов, кто не осознаёт своего единства, интересов и потребностей (кроме сексуальных), то есть ещё существует в состоянии «класса-в-себе», транслирует в большей степени усвоенную из общество гомофобию и гетеросексизм и воспринимает самих себя и других гомосексуалов через эту призму. Гей-сообщество – это та часть гомосексуального сообщества, которая осознала общность своих интересов, выходящих за рамки удовлетворения сексуальных потребностей, а также осознала отличие своих интересов от других сексуально-гендерных групп, а также угнетение со стороны доминирующей гетеросексистской системы. То есть, фактически, это иной тип самосознания, который очень часто (но не всегда) может приводить людей к гей-активизму.
Освобождающееся от ложного сознания гей-сообщество отказывается от подражания гетеросексистской культуре, политике и этике. Этика гей-сообщества – этика ответственности друг за друга, заботы друг о друге и достижения лучшего мира, в котором гомосексуальность не будет угнетаема. Данный принцип не всегда работает на практике, поскольку люди всегда остаются людьми, а этические принципы – ориентирами.
Гей-сообщество не должно доказывать своё право на существование гетеросексуальному миру. Но в силу реально существующей гомофобной угрозы, гей-сообщество не должно позволять разрушить себя, свою солидарность, свою коллективную идентичность. Принятие разнообразия гей-сообщества – естественная тактика, помогающая усиливать коллективную идентичность. Гей-сообщество - люди с историей, и мы, как сообщество, ответственны за сохранение своей истории. Сообщество, не помнящее своей истории, обречено.
Гей-сообщество – это нация, не знающая границ, находящаяся в эссенциалистком рассеянии. Осознавая общность своих интересов, объединяясь для борьбы с угнетением, мы становимся народом, нацией, подрывающей гетеросексистскую/гомофобную социальную, культурную и политическую систему – гетеросексистскую матрицу.
Однако цель существования гей-сообщества не в подрыве гетеросексистской матрицы, а в усилении собственного сообщества, обретении собственной субъектности и проживании собственных жизней. Борьба с гетеросексистским угнетением – это средство на пути к достижению полного раскрытия собственной самоценной гомосексуальной экзистенции без оглядки на гетеросексистский мир.
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Спокойствие и радость: я вижу какой путь я прошёл и понимаю, что он ещё незакончен. Кто-бы что ни говорил, гей-сообщество существует, приобретает разные формы. Я горд быть частью этого сообщества, которое ещё 100 лет назад в глобальном масштабе не существовало. Я чувствую свою ответственность за усиление сообщества. И это чувство не про борьбу и не про изменение других, а про принятие и ответственности за свою собственную жизнь как части гей-сообщества.
-
Anonymous
- Потенциальный секс-объект
(1)Неделя 6. Тема: Ложное сознаниеДень 3.1. Какой опыт...
(1)
Неделя 6. Тема: Ложное сознание
День 3.1. Какой опыт проживания ложного сознания относительно моих представлений о месте в мире гей-движения и гей-активизма, у меня есть как у гея?
Есть несколько важных точек, которые в моём опыте были про проживание мною ложного сознания относительно гей-активизма.
Основная, это, пожалуй, про то, что условно, можно назвать «локусом контроля»: внешний или внутренний. В какой-то момент я заметил, что очень многое в моём активизме было про то, чтобы рассказать гетеросексуалам, что гомосексуалы «хорошие, не страшные, нормальные, не больные, могут достойными членами общества, могут хорошими христианами» и, вообще, «ничем ни отличаются» от самих гетеросексуалов. То есть, условно, в моём активизме за «норму» были приняты «благовоспитанные гетеросексуалы», и моя апология гомосексуалов была направлена именно на этот внешний локус. Эта тенденция была вполне объяснима: пережив личный опыт длительной изоляции в подростковом возрасте, затем отвержения со стороны «христианских друзей», сложный камин-аут с мамой, мне было важно не переживать подобный травматичный опыт в дальнейшем и минимизировать его для других гомосексуальных людей.
Я не хочу сказать, что не нужно просвещать гетеро-людей, конечно, нужно. Но у меня получалось так, будто бы гомосексуалы существуют не сами для себя, а для того, чтобы быть удобными для гетеросексуалов: для своих родителей, друзей, общества.
При этом, при всех активистких обсуждениях, когда кто-то говорил, что одной из наших задач является задача «Создавать положительный образ гомосексуалов», меня это бесило. То есть рационально, для меня было важно, и я об этом говорил, чтобы «образ» был не «положительным», а «реалистичным». Тем не менее, моя травма, на бессознательном уровне, располагала мой локус не в самом гей-сообществе, а в гетеро-мире. Это было такое «бытие-для-и-ради-другого».
Вторая точка, которую я также отношу к ложному сознанию относительно гей-активизма, при перемещении локуса из гетеро-мира на гей-сообщество, некритичное восприятие самого гей-сообщества. Поскольку гомосексуалы многие столетия не существовали как сообщество, наши практики и идентичности формировались в условиях угнетения и репрессии, то достаточно сложно понять, а что в этих идентичностях и практиках является следствием приспособления к этим угнетению и репрессиям и является адаптационным, но дисфункциональным атрибутом, а что является выражением нашей гомосексуальной экзистенции.
Жизнь в условиях угнетения и репрессии многих поколений гомосексуалов создаёт свой коллективный травматичный опыт и этот опыт, кроме расхожих клише о гомофобии и дискриминации, в основной своей массе не осмыслен, не обнаружен и не проработан. Но этот опыт продолжает разрушать гомосексуалов и гей-сообщество. И кто-то из гей-активистов в качестве выхода из этой травмы предлагает гей-сообществу гетеро-имитацию: то есть, взять все те социальные институты, что были созданы гетеросексуалами для гетеросексуалов и расширить их и на гомосексуалов. Для меня это, например, в какой-то момент выражалось в поддержке борьбы за «брачное равноправие», вместо критики института брака как одного из фундаментов гетеросексистской системы угнетения гомосексуалов.
Неделя 6. Тема: Ложное сознание
День 3.1. Какой опыт проживания ложного сознания относительно моих представлений о месте в мире гей-движения и гей-активизма, у меня есть как у гея?
Есть несколько важных точек, которые в моём опыте были про проживание мною ложного сознания относительно гей-активизма.
Основная, это, пожалуй, про то, что условно, можно назвать «локусом контроля»: внешний или внутренний. В какой-то момент я заметил, что очень многое в моём активизме было про то, чтобы рассказать гетеросексуалам, что гомосексуалы «хорошие, не страшные, нормальные, не больные, могут достойными членами общества, могут хорошими христианами» и, вообще, «ничем ни отличаются» от самих гетеросексуалов. То есть, условно, в моём активизме за «норму» были приняты «благовоспитанные гетеросексуалы», и моя апология гомосексуалов была направлена именно на этот внешний локус. Эта тенденция была вполне объяснима: пережив личный опыт длительной изоляции в подростковом возрасте, затем отвержения со стороны «христианских друзей», сложный камин-аут с мамой, мне было важно не переживать подобный травматичный опыт в дальнейшем и минимизировать его для других гомосексуальных людей.
Я не хочу сказать, что не нужно просвещать гетеро-людей, конечно, нужно. Но у меня получалось так, будто бы гомосексуалы существуют не сами для себя, а для того, чтобы быть удобными для гетеросексуалов: для своих родителей, друзей, общества.
При этом, при всех активистких обсуждениях, когда кто-то говорил, что одной из наших задач является задача «Создавать положительный образ гомосексуалов», меня это бесило. То есть рационально, для меня было важно, и я об этом говорил, чтобы «образ» был не «положительным», а «реалистичным». Тем не менее, моя травма, на бессознательном уровне, располагала мой локус не в самом гей-сообществе, а в гетеро-мире. Это было такое «бытие-для-и-ради-другого».
Вторая точка, которую я также отношу к ложному сознанию относительно гей-активизма, при перемещении локуса из гетеро-мира на гей-сообщество, некритичное восприятие самого гей-сообщества. Поскольку гомосексуалы многие столетия не существовали как сообщество, наши практики и идентичности формировались в условиях угнетения и репрессии, то достаточно сложно понять, а что в этих идентичностях и практиках является следствием приспособления к этим угнетению и репрессиям и является адаптационным, но дисфункциональным атрибутом, а что является выражением нашей гомосексуальной экзистенции.
Жизнь в условиях угнетения и репрессии многих поколений гомосексуалов создаёт свой коллективный травматичный опыт и этот опыт, кроме расхожих клише о гомофобии и дискриминации, в основной своей массе не осмыслен, не обнаружен и не проработан. Но этот опыт продолжает разрушать гомосексуалов и гей-сообщество. И кто-то из гей-активистов в качестве выхода из этой травмы предлагает гей-сообществу гетеро-имитацию: то есть, взять все те социальные институты, что были созданы гетеросексуалами для гетеросексуалов и расширить их и на гомосексуалов. Для меня это, например, в какой-то момент выражалось в поддержке борьбы за «брачное равноправие», вместо критики института брака как одного из фундаментов гетеросексистской системы угнетения гомосексуалов.
-
Anonymous
- Потенциальный секс-объект
(2)Третья точка, которая мною также воспринимается...
(2)
Третья точка, которая мною также воспринимается как ложное сознание, это растворение моей личной идентичности в коллективной идентичности активизма и сообщества, то есть, полное слияние собственной идентичности, с тем что я делал как активист – определение себя через свою деятельность. Например, в 2012/13 гг. на волне протестов против милоновско-мизулинского закона родился слоган: «Я – человек, а не пропаганда». У меня же, моё личное ощущение на тот момент, было полностью противоположное: «Я – пропаганда, а не человек». И это было не просто моей «личной проблемой». Это было следствием жизни в гомофобном и гетеросексистском обществе, когда, найдя «своё племя» - «племя ЛГБТ-активистов», найдя важнейшие, экзистенциальные смыслы своего существования – в своём активизме, я, при этом, потерял себя. В подростковом возрасте моя идентичность была растворена в христианстве. Позже, в том числе и по причине наличия травматичного христианского опыта, моя идентичность была растворена в ЛГБТ-активизме.
Конечно, дело не в христианстве и не в активизме как таковых. На их месте могло оказаться всё что угодно. Дело в изначальном существовании в гетеросексистской культурной матрице, которая конструирует «зависимые личности» (как их называет Стэнтон Пил в книге «Любовь и зависимость»).
2. Когда и благодаря чему мне удалось освободиться от ложного сознания в данной сфере?
Освобождение от ложного сознания усвоенного гетеросексизма – это процесс длинною всю жизнь, поскольку влияние гетеросексизма продолжается также всю жизнь. Поэтому я не могу сказать, что полностью освободился от ложного сознания относительно своих представлений о гей-активизме. Это как чистка луковицы: снимаешь один слой, а за ним другой.
Я надеюсь, что мне действительно удалось освободиться от наиболее явных идеологем ложного сознания относительно гей-активизма и его места в мире. Но, это не точно. Из точки «здесь и сейчас» оценивать свои убеждения, не поддаваясь когнитивным искажениям, более чем сложно.
Тем не менее, да, прогресс есть и этому прогрессу помогло многое. Во-первых, собственные ошибки. Во-вторых, собственные кризисы, которых было не мало. В-третьих, сформировавшийся со временем критический фрейм восприятия. В-четвёртых, люди, люди, опыт работы с людьми, опыт взаимодействия, опыт конфликтов и опыт дружбы. Да, и опыт психотерапии, конечно же.
Третья точка, которая мною также воспринимается как ложное сознание, это растворение моей личной идентичности в коллективной идентичности активизма и сообщества, то есть, полное слияние собственной идентичности, с тем что я делал как активист – определение себя через свою деятельность. Например, в 2012/13 гг. на волне протестов против милоновско-мизулинского закона родился слоган: «Я – человек, а не пропаганда». У меня же, моё личное ощущение на тот момент, было полностью противоположное: «Я – пропаганда, а не человек». И это было не просто моей «личной проблемой». Это было следствием жизни в гомофобном и гетеросексистском обществе, когда, найдя «своё племя» - «племя ЛГБТ-активистов», найдя важнейшие, экзистенциальные смыслы своего существования – в своём активизме, я, при этом, потерял себя. В подростковом возрасте моя идентичность была растворена в христианстве. Позже, в том числе и по причине наличия травматичного христианского опыта, моя идентичность была растворена в ЛГБТ-активизме.
Конечно, дело не в христианстве и не в активизме как таковых. На их месте могло оказаться всё что угодно. Дело в изначальном существовании в гетеросексистской культурной матрице, которая конструирует «зависимые личности» (как их называет Стэнтон Пил в книге «Любовь и зависимость»).
2. Когда и благодаря чему мне удалось освободиться от ложного сознания в данной сфере?
Освобождение от ложного сознания усвоенного гетеросексизма – это процесс длинною всю жизнь, поскольку влияние гетеросексизма продолжается также всю жизнь. Поэтому я не могу сказать, что полностью освободился от ложного сознания относительно своих представлений о гей-активизме. Это как чистка луковицы: снимаешь один слой, а за ним другой.
Я надеюсь, что мне действительно удалось освободиться от наиболее явных идеологем ложного сознания относительно гей-активизма и его места в мире. Но, это не точно. Из точки «здесь и сейчас» оценивать свои убеждения, не поддаваясь когнитивным искажениям, более чем сложно.
Тем не менее, да, прогресс есть и этому прогрессу помогло многое. Во-первых, собственные ошибки. Во-вторых, собственные кризисы, которых было не мало. В-третьих, сформировавшийся со временем критический фрейм восприятия. В-четвёртых, люди, люди, опыт работы с людьми, опыт взаимодействия, опыт конфликтов и опыт дружбы. Да, и опыт психотерапии, конечно же.
-
Anonymous
- Потенциальный секс-объект
(3)3. Какие мои представления сейчас?Гей-активизм...
(3)3. Какие мои представления сейчас?
Гей-активизм разный и, во многом, контекстуален. Мой гей-активизм исходит из точки существования многовекового угнетения гомосексуалов со стороны гетеросексистсткой психосоциокультурной матрицы. Это угнетение заложено в самой структуре современного государства и общества, поскольку эти структуры не создавались для гомосексуалов.
Из этого могут быть очень разные следствия на практическом уровне и гей-активизм может выбирать разные цели. И цель на ассимиляцию и гетеро-имитацию я рассматриваю как частный случай ложного сознания, когда за счёт коаптации гетеросексисткой системой идеи эмансипации, происходит подмена и конструируются новые механизмов угнетения гомосексуалов. Только на этот раз этот механизм угнетения не такой явный, как, например, уголовное преследование, и может восприниматься частью гомосексуалов как освобождение, поскольку «позволяет занять в мире такое же положение, как и гетеросексуалы» - равнение на гетеросексуалов продолжается. Это то, что делает мейнстимный неолиберальный ЛГБТ-активизм.
Но и ориентация на разрушение, подрыв гетеросексистской системы – то также равнение на гетеросексуалов.
Безусловно, механизмы угнетения необходимо разрушать. Но это не может быть единственной программой гей-активизма. Жизнь идёт здесь и сейчас, и, боюсь, что полное разрушение механизмов угнетения невозможно. Поэтому важно создавать альтернативные пространства, усиливать само гей-сообщество, и привносить в его жизнь те ценности, которые подразумевают критическое рефлексию о власти и механизмах угнетения, чтобы не воспроизводить внутри гей-активизма и гей-сообщества то, что существует в гетеросексистском мире. То есть, это не «вера в гей-утопию». Это реализация «гей-утопии» здесь и теперь. Да, безусловно, с косяками, несовершенствами, проблемами, конфликтами и сложностями. Но это и есть проживание собственной гомосексуальной экзистенции, а не откладывание жизни на «когда-нибудь потом, после достижения светлого будущего».
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Любопытство. Мне интересно оказалось проследить, пусть так пунктирно и, скорее всего, не точно, как менялись мои собственные взгляды, то есть, как я освобождался от ложного сознания в своих представлениях о гей-активизме.
Наверное, ещё я начинаю чувствовать ещё большую терпимость к людям, чьи взгляды отличаются от моих. Ложное сознание, отрицание – это естественный адаптационный механизм, который выполняет определённую функцию защиты индивида или группы на определенном этапе его жизни и развития. Я вижу, как моё ложное сознание, отрицание защищало меня на разных этапах моей жизни. И я благодарен ему за эту защиту, за то, что оно помогало мне выживать тогда и делать какие-то важные вещи. И я понимаю, что если я идентифицирую чьи-то воззрения как «ложное сознание», то значит этому человеку сейчас необходимо верить именно в это – это его адаптационный и защитный механизм. Возможно, его взгляды изменятся, а возможно нет. Но я могу с уважением относиться к нему и его защитным механизмам. Это, действительно, помогает становиться более терпимым. И, надеюсь, не вступать в бесполезные споры.
Гей-активизм разный и, во многом, контекстуален. Мой гей-активизм исходит из точки существования многовекового угнетения гомосексуалов со стороны гетеросексистсткой психосоциокультурной матрицы. Это угнетение заложено в самой структуре современного государства и общества, поскольку эти структуры не создавались для гомосексуалов.
Из этого могут быть очень разные следствия на практическом уровне и гей-активизм может выбирать разные цели. И цель на ассимиляцию и гетеро-имитацию я рассматриваю как частный случай ложного сознания, когда за счёт коаптации гетеросексисткой системой идеи эмансипации, происходит подмена и конструируются новые механизмов угнетения гомосексуалов. Только на этот раз этот механизм угнетения не такой явный, как, например, уголовное преследование, и может восприниматься частью гомосексуалов как освобождение, поскольку «позволяет занять в мире такое же положение, как и гетеросексуалы» - равнение на гетеросексуалов продолжается. Это то, что делает мейнстимный неолиберальный ЛГБТ-активизм.
Но и ориентация на разрушение, подрыв гетеросексистской системы – то также равнение на гетеросексуалов.
Безусловно, механизмы угнетения необходимо разрушать. Но это не может быть единственной программой гей-активизма. Жизнь идёт здесь и сейчас, и, боюсь, что полное разрушение механизмов угнетения невозможно. Поэтому важно создавать альтернативные пространства, усиливать само гей-сообщество, и привносить в его жизнь те ценности, которые подразумевают критическое рефлексию о власти и механизмах угнетения, чтобы не воспроизводить внутри гей-активизма и гей-сообщества то, что существует в гетеросексистском мире. То есть, это не «вера в гей-утопию». Это реализация «гей-утопии» здесь и теперь. Да, безусловно, с косяками, несовершенствами, проблемами, конфликтами и сложностями. Но это и есть проживание собственной гомосексуальной экзистенции, а не откладывание жизни на «когда-нибудь потом, после достижения светлого будущего».
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Любопытство. Мне интересно оказалось проследить, пусть так пунктирно и, скорее всего, не точно, как менялись мои собственные взгляды, то есть, как я освобождался от ложного сознания в своих представлениях о гей-активизме.
Наверное, ещё я начинаю чувствовать ещё большую терпимость к людям, чьи взгляды отличаются от моих. Ложное сознание, отрицание – это естественный адаптационный механизм, который выполняет определённую функцию защиты индивида или группы на определенном этапе его жизни и развития. Я вижу, как моё ложное сознание, отрицание защищало меня на разных этапах моей жизни. И я благодарен ему за эту защиту, за то, что оно помогало мне выживать тогда и делать какие-то важные вещи. И я понимаю, что если я идентифицирую чьи-то воззрения как «ложное сознание», то значит этому человеку сейчас необходимо верить именно в это – это его адаптационный и защитный механизм. Возможно, его взгляды изменятся, а возможно нет. Но я могу с уважением относиться к нему и его защитным механизмам. Это, действительно, помогает становиться более терпимым. И, надеюсь, не вступать в бесполезные споры.
-
Anonymous
- Потенциальный секс-объект
(1)Неделя 6. Тема: Ложное сознаниеДень 4.1. Какой опыт...
(1)Неделя 6. Тема: Ложное сознание
День 4.1. Какой опыт проживания ложного сознания относительно моих представлений о гомосексуальности и гомосексуалах как таковых, у меня есть как у гея?
Наверное, мне не стоит переписывать здесь свою же брошюру «Мифы и факты о геях, лесбиянках и бисексуалах», но стоит отметить, что добрая часть мифов о геях, которые там перечислены, разделял и я как (пост)советский христианский подросток, выросший в гетеросексистском мире.
Именно консервативная христианская сексуальная этика сформировала моё восприятие гомосексуальности. Об этом я уже неоднократно писал. При этом, с того момента, как я начал осознавать свою гомосексуальность, для меня было очевидно, что это не про то, что я делаю – как старались меня заставить поверить христианские книжки. А про то, кто я есть: про мою сущность, про мои чувства себя, к себе и восприятие других, про моё восприятие мира. Про «самое главное чувство – любовь».
Мне было страшно обнаружить собственную гомосексуальность. При том, сложная теологическая «надстройка» из «обоснования неполноценности» гомосексуальности появилась постепенно. В начале, всё было просто: так написано в библии, это противоречит божьей воле для людей – гетеросексуальные отношения. Надстройка образовалась довольно быстро, поскольку в моих руках оказались соответствующие христианские книжки.
Мне было страшно, потому что я чувствовал свою отверженность любящим богом. Я не мог об этом поговорить с родителями, поскольку книги меня убедили, что гомосексуальность – это стыдная мерзость и родители отрекаются от своих гомосексуальных детей. Я боялся отвержения со стороны общества, со стороны своей христианской тусовочки. Я боялся бесцельного существования, ранней смерти или одинокой старости. Образы гомосексуалов, считываемые в этих книгах, не вызывали приятных ощущений. Гомосексуальность воспринималась не только как грех/преступление против бога, но и ошибка природы.
Не думаю, что я тогда воспринимал гомосексуальность как болезнь или преступление против общественной морали. Эти дискурсы меня не убеждали. Вполне хватило христианского.
2. Когда и благодаря чему мне удалось освободиться от ложного сознания в данной сфере?
Книги И.С. Кона «Психология ранней юности», которую я прочитал в 15-ть, где он писал, что «транзиторная подростковая гомосексуальность» - это нормально. Но она должна была с возрастом проходить. А у меня не проходила. На помощь пришла вторая книга И.С. «Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви» (1998).
Самое главное: мне было необходимо освободиться от восприятия греховности гомосексуальности. Это одновременно было реабилитацией и меня, и бога. Это было пересозданием моей вселенной. И этому помог появившийся доступ в Интернет и знакомство с сайтами западных ЛГБТ-христиан.
Однако, освободившись от восприятия гомосексуальности греховной, я не был свободен от других христианских представлений. Лет до 26, а может и чуть старше, я верил в отношения с одним единственным партнёром на всю жизнь, брак, венчание, пусть и не в православной церкви, но вполне по православному обряду, детишках… Короче, традиционной семье как «малой церкви», как это и предписывала православная церковь.
День 4.1. Какой опыт проживания ложного сознания относительно моих представлений о гомосексуальности и гомосексуалах как таковых, у меня есть как у гея?
Наверное, мне не стоит переписывать здесь свою же брошюру «Мифы и факты о геях, лесбиянках и бисексуалах», но стоит отметить, что добрая часть мифов о геях, которые там перечислены, разделял и я как (пост)советский христианский подросток, выросший в гетеросексистском мире.
Именно консервативная христианская сексуальная этика сформировала моё восприятие гомосексуальности. Об этом я уже неоднократно писал. При этом, с того момента, как я начал осознавать свою гомосексуальность, для меня было очевидно, что это не про то, что я делаю – как старались меня заставить поверить христианские книжки. А про то, кто я есть: про мою сущность, про мои чувства себя, к себе и восприятие других, про моё восприятие мира. Про «самое главное чувство – любовь».
Мне было страшно обнаружить собственную гомосексуальность. При том, сложная теологическая «надстройка» из «обоснования неполноценности» гомосексуальности появилась постепенно. В начале, всё было просто: так написано в библии, это противоречит божьей воле для людей – гетеросексуальные отношения. Надстройка образовалась довольно быстро, поскольку в моих руках оказались соответствующие христианские книжки.
Мне было страшно, потому что я чувствовал свою отверженность любящим богом. Я не мог об этом поговорить с родителями, поскольку книги меня убедили, что гомосексуальность – это стыдная мерзость и родители отрекаются от своих гомосексуальных детей. Я боялся отвержения со стороны общества, со стороны своей христианской тусовочки. Я боялся бесцельного существования, ранней смерти или одинокой старости. Образы гомосексуалов, считываемые в этих книгах, не вызывали приятных ощущений. Гомосексуальность воспринималась не только как грех/преступление против бога, но и ошибка природы.
Не думаю, что я тогда воспринимал гомосексуальность как болезнь или преступление против общественной морали. Эти дискурсы меня не убеждали. Вполне хватило христианского.
2. Когда и благодаря чему мне удалось освободиться от ложного сознания в данной сфере?
Книги И.С. Кона «Психология ранней юности», которую я прочитал в 15-ть, где он писал, что «транзиторная подростковая гомосексуальность» - это нормально. Но она должна была с возрастом проходить. А у меня не проходила. На помощь пришла вторая книга И.С. «Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви» (1998).
Самое главное: мне было необходимо освободиться от восприятия греховности гомосексуальности. Это одновременно было реабилитацией и меня, и бога. Это было пересозданием моей вселенной. И этому помог появившийся доступ в Интернет и знакомство с сайтами западных ЛГБТ-христиан.
Однако, освободившись от восприятия гомосексуальности греховной, я не был свободен от других христианских представлений. Лет до 26, а может и чуть старше, я верил в отношения с одним единственным партнёром на всю жизнь, брак, венчание, пусть и не в православной церкви, но вполне по православному обряду, детишках… Короче, традиционной семье как «малой церкви», как это и предписывала православная церковь.
-
Anonymous
- Потенциальный секс-объект
(2)Кстати, многие светские люди не понимают полноту...
(2)Кстати, многие светские люди не понимают полноту того, почему традиционные православные так активно выступают против брачного равноправия и так агрессивно высказываются против однополых союзов. Это не только потому что однополая связь, в традиционном прочтении, грех. Но и потому, что семье в православном богословии, экклесиологии (учение о церкви), антропологии и сотериологии (учение о спасении) отводится особое место. Этого нет ни у католиков, ни у, тем более, протестантов. Семья – это «малая церковь», у семьи сотериологическое значение. В восприятии традиционных православных, изменение учения о семье – это действительно разрушение всего мироздания.
И мои представления о семье были глубоко православными. Только с допущением того, что семье может состоять из партнёров одного пола.
Мне пришлось проделать долгий путь до признания практик этичной немоногамии, полиамории, анархии отношений, как и секс-позитивности в целом. И этот путь сопровождался с болезненной проработкой своих чувств вины и стыда, связанных с сексуальностью. И процесс ещё не закончен. Внезапно в этом году, в своей психотерапии я вышел на необходимость проработки усвоенной гомофобии. Сказать, что я удивился этому – ничего не сказать, поскольку я считал, что у меня этот вопрос проработан на достаточном уровне. Оказалось – нет. И дело не рациональных убеждениях: да, здесь давно всё окей. Дело в чувствах, каких-то глубинных и бессознательных убеждениях и ценностях. И, нет, работать с этим совсем не просто. Но эта работа помогает мне проживать больший контакт со своей гомосексуальной экзистанцией и работать над своей индивидуаций как гею.
3. Какие мои представления сейчас?
Каковы же мои представления о гомосексуальности и гомосексуалах как таковых сейчас?Во-первых, меня давно не интересует вопрос о причинах гомосексуальности. Я считаю саму такую постановку вопроса гомофобной. Глубоко безразлично в следствие чего люди гомосексуальны. Более того, потенциально однозначный ответ на этот вопрос может привести к новым попыткам «окончательного решения».
Во-вторых, я признаю отличие гомосексуалов от гетеросексуалов, поскольку социализация, инкультурация и психическое развитие гомосексуалов происходят внутри системы гетеросексистского угнетения. Этот опыт и последующая жизнь в контексте постоянного стресса меньшинства, формирует у гомосексуалов стигматизированную идентичность.
В-третьих, я верю в особую «гомосексуальную экзистенцию», которая формируется как результат воздействия культуры и общества, но имеет биологическую основу.
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Свободу. Увидеть, как постепенно мои представления о сущностной части меня освобождались от приносящих мне вред токсичных убеждений – это ещё раз пережить это чувство освобождения. Ещё я чувствую сострадание к себе-подростку и молодому человеку, который был ограничен воспринятыми из вне гомофобными убеждениями. Ещё я чувствую благодарность к тому, что этот процесс освобождения шёл и продолжает идти. И я чувствую признательность к тем, благодаря кому этот процесс осуществлялся.
И мои представления о семье были глубоко православными. Только с допущением того, что семье может состоять из партнёров одного пола.
Мне пришлось проделать долгий путь до признания практик этичной немоногамии, полиамории, анархии отношений, как и секс-позитивности в целом. И этот путь сопровождался с болезненной проработкой своих чувств вины и стыда, связанных с сексуальностью. И процесс ещё не закончен. Внезапно в этом году, в своей психотерапии я вышел на необходимость проработки усвоенной гомофобии. Сказать, что я удивился этому – ничего не сказать, поскольку я считал, что у меня этот вопрос проработан на достаточном уровне. Оказалось – нет. И дело не рациональных убеждениях: да, здесь давно всё окей. Дело в чувствах, каких-то глубинных и бессознательных убеждениях и ценностях. И, нет, работать с этим совсем не просто. Но эта работа помогает мне проживать больший контакт со своей гомосексуальной экзистанцией и работать над своей индивидуаций как гею.
3. Какие мои представления сейчас?
Каковы же мои представления о гомосексуальности и гомосексуалах как таковых сейчас?Во-первых, меня давно не интересует вопрос о причинах гомосексуальности. Я считаю саму такую постановку вопроса гомофобной. Глубоко безразлично в следствие чего люди гомосексуальны. Более того, потенциально однозначный ответ на этот вопрос может привести к новым попыткам «окончательного решения».
Во-вторых, я признаю отличие гомосексуалов от гетеросексуалов, поскольку социализация, инкультурация и психическое развитие гомосексуалов происходят внутри системы гетеросексистского угнетения. Этот опыт и последующая жизнь в контексте постоянного стресса меньшинства, формирует у гомосексуалов стигматизированную идентичность.
В-третьих, я верю в особую «гомосексуальную экзистенцию», которая формируется как результат воздействия культуры и общества, но имеет биологическую основу.
4. Что я чувствую, размышляя над этими вопросами?
Свободу. Увидеть, как постепенно мои представления о сущностной части меня освобождались от приносящих мне вред токсичных убеждений – это ещё раз пережить это чувство освобождения. Ещё я чувствую сострадание к себе-подростку и молодому человеку, который был ограничен воспринятыми из вне гомофобными убеждениями. Ещё я чувствую благодарность к тому, что этот процесс освобождения шёл и продолжает идти. И я чувствую признательность к тем, благодаря кому этот процесс осуществлялся.